Приветствуем всех неравнодушных к настоящей фанатской истории!
Сегодня мы подведем краткие итоги «шести лет без побед» (1989-1994), вспомним, как организовывался и функционировал первый Фан-Клуб Зенита, о начале выпуска массовой атрибутики болельщиков, рождении легендарного значка — «стрелки» и о многих других организационных моментах из жизни фан-движения тех лет.
Кроме этого, вас ждет рассказ о самом первом кафе для болельщиков «Зенита» (открылось в 1994), директором которого являлся Николай Ларионов, капитан любимой всеми чемпионской команды, от дверей которого отправлялся автобус для фанатов, желающих посетить футбольный матч на стадионе Кирова.
Для записи использованы две статьи Борислава Михайличенко (Славы Капитана) из фан-издания «Знамя "Зенита"».
Итак:
<img src="https://img-fotki.yandex.ru/get/6723/140054494.6/0_ae86e_fb0d6816_L.jpg">
<img src="https://img-fotki.yandex.ru/get/9317/140054494.6/0_ae86f_f2a9d614_L.jpg">
<i>Один из первых фан-пропусков на стадион</i>
О том, при каких обстоятельствах заработал первый Фан-Клуб Зенита на страницах издания «Знамя "Зенита"» вспоминает уважаемый фанат Алексей Утов (Сапог)
— Первая попытка направить фанатское движение в организованное русло была предпринята в 1987 году. Комсомольцы Петроградского района решили взять фанов под свое крыло, ведь тогда модно было собирать неформальные молодежные группировки «под себя». Но дальше разговоров и обещаний дело не пошло и все осталось как было. Когда наступил 89-й год и по стране стали образовываться футбольные клубы, «Зенит» тоже стал ФК. Офис клуба располагался на стадионе «ЛОМО» — двухэтажное здание возле телевышки. Председателем клуба стал покойный ныне Вершинский. Я тогда работал на заводе — как-то после работы приехал к нему, поговорил. Дело было накануне жеребьевки перед Кубком УЕФА и меж фанами зрела мысль, что надо ехать в Европу с командой.
Я объяснил Вершинскому чего мы хотим и он познакомил меня с сыном Ю.А. Морозова. Почему с Морозовым? Потому что он тогда возглавлял в структуре ФК «Клуб болельщиков». Морозову была предоставлена маленькая комнатка в ДСИ «Зенит». Фэны мне говорят — поехали. Мы — я, Валера Оптимист и еще кто-то приехали на Бутлерова. К тому времени стало известно, что на жеребьевке нам выпал «Штутгарт». Зашли в кабинет и завели разговор о том, что надо бы фэнам ехать с командой в Германию. Морозов согласился и пообещал связаться с Москвой. Тут же выяснилось, что в Германию по тогдашней ОВИРовской инструкции документы надо было подавать за 60 дней, а жеребьевка была за 58 дней. Поездка, конечно, сорвалась.
Тогда мы начали «напрягать» ФК насчет атрибутики. Нам вроде бы пообещали, провели в конце августа в ДК «Прогресс» возле Финляндского вокзала собрание. Этот ДК выбран был не случайно, он каким-то образом относился к ЛОМО и традиции собираться там повелись с 1984 года. Тогда «Зенит» привозил с выездов пленки и те, кто не был на выезде, могли за 50 копеек прийти в течение 2-х дней посмотреть выездные матчи. Где-то с августа это все началось, т.е. когда уже дело пошло к чемпионству. Там стояло 6 телевизоров, комментировал обычно кто-то из игроков, но впоследствие все как-то утихло.
Я как-то прихожу в очередной раз на матч и узнаю, что Морозов-младший уволился. Но это оказалось не последней новостью в тот день. Генриетта говорит: «Я разговаривала с Вершинским, сказала, что ты знаешь всех фанатов, и он попросил подойти к нему». Я подошел, перекинулся с Вершинским парой фраз, но дело было перед игрой, и он сказал, чтобы я приехал в офис.
В офисе работали Вершинский, Азбель, секретарь и в предбаннике Эстерлис-младший. Вершинский встретил нормально и, поскольку времена были советские, спросил: «Ты комсомолец? Где работаешь?». Я учился на вечернем на 2-м курсе «корабелки». «Ну, ты нам подходишь! Давай переходи к нам в штат». Но у меня в те времена была работа. Я сказал, что так и так, менять ее не хочу. Он сказал: «Ладно, давай мы тебе положим деньги по договору». Мне стало неудобно — любимое дело и вдруг деньги... А ведь положили мне 65 рублей. Для меня это были большие деньги.
Встретился я с Эстерлисом, показал ему программу деятельности, включавшую в себя следующие предложения:
1) выпуск программ забираем под свой клуб;
2) издание своей газеты;
3) выпуск флагов и шарфов;
4) организация выездов — либо на автобусах, либо вагон цеплять;
5) выделение помещения для собраний и просмотра выездов.
Я стал напрямую работать с Вершинским. Например, когда я нашел институт, где вяжут «розетки», он дал мне «Волгу», и я ездил по городу на «Волге», пока решал этот вопрос. Но атрибутика забуксовала — машину в том институте надо было переделывать, для этого требовались деньги, а их никто не давал. Тогда я понял — надо делать значки. В те времена обыкновенная зенитовская стрелка была страшным дефицитом. Я нашел завод, который занимался такими делами — в Москве.
Приехали туда мы с Азбелем и решили все вопросы. Я предварительно договорился о выпуске 25 тысяч знаков. Потом думаю, ну что такое 25 тысяч на Питер и переправляю на 50, а Азбель посмотрел — а, ерунда — и пририсовывает еще один «0» — получается 500 000 значков. И тут начались «наезды» на клуб, на Вершинского и Азбеля, дескать они не справляются. Как раз были игры Доброй Воли в Сиэттле. Мне звонит Азбель и говорит: «Леша, у клуба будет другое руководство, езжай в Москву и аннулируй заказ». Предоплаты тогда не было и Азбель отправил перед этим гарантийное письмо, а в начале сентября нужно было звонить и давать подтверждение, тогда заказ в два этапа завершают. Но в Москву съездить не удалось.
Вскоре узнаю, что президентом назначили Гусева. Созваниваюсь с ним, обрисовываю ситуацию и сообщаю, что у меня много наработок, что наверняка будет клуб болельщиков и оставляю свои координаты. Он предлагает мне встретиться и мы встречаемся на канале Грибоедова. Прошлись вдоль канала, поговорили. Смотрю, глаза у него загорелись. Он говорит, что футбол в Питере нужно поднимать, что команду надо возрождать, болельщиков вернуть на трибуны и предлагает мне: «Оставайся, о зарплате договоримся». Я отвечаю — да черт с ней, с зарплатой, надо давать подтверждение насчет значков. Он говорит: «Давай подтверждение, деньги я найду». Я менял монеты по 15 копеек и в обеденный перерыв перелезал через забор завода и в рабочей одежде бежал к метро «Автово» звонить в Москву. Там говорят — хорошо, по платежке пришлем 250 тыс., после получения денег — остальное. Вечером прихожу домой, а мне говорят: «Звонили от Гусева, приезжай».
Я приезжаю — у него отдельное двухэтажное здание. Он меня спрашивает: «Куда платить за значки?». Так удалось выпустить многострадальные стрелки. После этой эпопеи Гусев сказал, что надо делать официальный клуб болельщиков — со своим счетом и прочим. Я дал объявление через «Спорт-Спорт-Спорт», на собрание в ДК «Прогресс» народу собралось — полон зал. Я выступил с программной речью о том, что по-моему нужно делать. В помощники мне избрали Мишеля и Витю-Бутерброда. Меня выбрали официальным председателем Клуба болельщиков. После собрания Гусев предложил мне оформляться в штат клуба, и я оформился к ним. ФК снял помещение на Конногвардейском бульваре. Когда я официально в первый день пришел на работу, я поразился, что большинство людей в клубе первый раз слышат слово «Зенит». Но работать было интересно. Например, существовал час вопросов и ответов — когда кто-то из клуба дежурил по вторникам с 5 до 6 у телефона и отвечал на вопросы болельщиков. Многое дал нам приезд «Норвича». Мы общались с руководством английского клуба и президент их фан-клуба говорит: «Я могу за 2 часа до матча сделать так, что на матч никто, кроме штрейкбрехеров, не придет».
Выяснилось, что у них Клуб болельщиков и сам клуб идут параллельно, имеют разные банковские счета и никак не пересекаются. Интересна, кстати, их собственная табель о рангах — впереди идет президент клуба, потом фанатский лидер, а затем тренер команды. После этого мы плотно поговорили с Гусевым и пришли к выводу, что «Клуб болельщиков» — это должна быть «своя» тема. Я сдал документы, подготовил Устав, зарегистрировался как юридическое лицо, чтобы не дергать «Зенит». С начала сезона приступили к изданию программок, но когда я увидел, сколько налогов надо платить, понял, что Клуб не поднять. Шел 1991 год, команда «валилась» и отношение ФК к болельщикам было соответствующее. В итоге работа свелась к уже забранным «под клуб» программам, да еще Гусев помог оформить ребятам пропуска на стадион. А потом Гусева сняли. После него во главе клуба стал Туфрин. Он сказал сразу: «Ищи все, что нужно, а с деньгами я помогу». Пошло конкретное дело — зимой появились флаги, трехцветные «розетки», шапки «Зенит». Я хотел, чтобы человек, идущий на футбол мог спокойно купить программку, пусер (тонкий свитер с V-образным вырезом), шарф, шапку. Туфрин выделил машину, чтобы я ездил по делам и помогал материально. Договоренность была такая: он дает деньги сразу, а по мере ухода товара я с ним рассчитываюсь. Осенью 92-го года появились клубные розетки.
История их появления была таковой: еще когда я делал трехцветные, все время искал, где сделать розетки наподобие западных. Мы с Милениным поехали по фабрикам и в конце концов нашли контору, которая командовала производством трикотажа в Питере, через них нашли, где это можно сделать. Там говорят — сделаем, только платите. Ну, а вперед платить не получалось, дело шло к вылету «Зенита» из высшей лиги, а Туфрин подстраховывался и говорил: «Будет вышка — сделаем». Я тогда активно контактировал с другими фанами, в частности с Васей Петраковым в «Торпедо». Звоню ему: «Вася, тебе не надо нормальных роз по западному образцу?». Вася сходил на ЗИЛ, все разузнал и сообщил, что оплатить могут безналом. Сделали им розетки, и уже за счет небольшой прибыли сделали и зенитовские — 200 штук. К сожалению, «Зениту» не удалось зацепиться за вышку и с клубом начались пертурбации. Хозяевами «Зенита» стали люди из XX треста. Они сразу заявили — раз «Зенит» наш, то все делаем только мы. В результате из штата клуба убрали уникальных специалистов, проработавших там много лет. С августа 93-го мне перестали платить деньги, появились люди во главе с Л. С. Богомольниковым, и я понял, что появляться там смысла нет. Пришел в январе 1994 к Богомольникову, говорю — я такой-то, работал в клубе, занимался тем-то. На что в ответ ничего хорошего он не заявил. Изменения в лучшую сторону начались с августа 94 года, когда на футбол стал приходить Туфрин, появился Сидоров — совсем другой человек, болеющий за футбол, за «Зенит», не забывающий про болельщиков.
(от редакции: надо отметить, что сотрудничество активных фанатов и клуба продолжилось и было весьма продуктивным. Но об этом мы расскажем в следующих записях нашего блога, посвященных второй половине 90-х)
<img src="https://img-fotki.yandex.ru/get/9172/140054494.7/0_b7575_baa474ba_L.jpg">
<i>Слава Капитан на фото слева, Леха Сапог - справа. На одном из выездов в придорожном заведении, 1994 год</i>
Далее Борислав в своей статье рассказывает об истории создания первого специализированного кафе для фанатов и болельщиков:
— Очень давно, когда я еще учился в школе, родители отправили меня однажды к родственникам, к Черному морю на все лето. В те времена о видео никто и слыхом не слыхивал, и кроме футбола одной из немногих радостей было кино. Билет стоил всего лишь 20 копеек.
У кинопрокатчиков тогда существовал малопонятный мне принцип: прежде чем фильмы начинали идти в ленинградских кинотеатрах, они успевали надоесть всему могучему Союзу ССР. Поэтому, очутившись в другом городе, попадал в потрясающе интересный мир. Вот и мне в то лето посмотреть хотелось все, но особенно манил фильм «Удар головой». На афишах улыбался главный герой, окруженный солидного возраста мужчинами «в цветах», — ярких сине-белых шарфах и шапочках. (До сих пор могу в мельчайших подробностях вспомнить лицо одного из них.) На сеанс я пошел с соседским мальчиком Аликом. Когда в кадре впервые возникли фанаты, я наклонился к нему и с гордостью сказал: «У "Зенита" есть такие же. Я тоже фанат "Зенита"».
Алик не поверил. Я разозлился и хотел сказать ему что-нибудь неприятное, но тут на экране возникло... кафе, заполненное фанатами после победы своей команды. Как и на стадионе в родном Ленинграде незнакомые люди обнимали, целовали друг друга, угощали окружающих пивом, бесились, снова и снова устремляясь к телевизору и заставляли хояина кафе крутить видео запись игры с самого начала...
Впрочем, эпизод с видеоматериалом могла присочинить моя память, в фильме его, кажется, не было. Зато другое я помню отчетливо: Алик повернулся ко мне и ехидно зашептал: «Что, у вас и такое кафе тоже есть?»
Я готов был провалиться сквозь землю. Кафе, в котором фанаты могли бы собираться после игры — вот так, все вместе, без случайных посетителей и празновать победу родного клуба — у нас не было. Ребята постарше ходили в «Пушкарь», в «Пьяную лошадь», в другие пивные бары, но конечно же, все это было не то. Как я завидовал тогда людям на экране, которые могли не только открыто носить «цвета», но и беззаботно веселиться, чокаясь рюмками и пивными крушками с хозяином заведения — таким же, как и они, фанатом.
А на дворе был развитой социализм — пионерия, комсомолия, рапорты партийному съезду и класс-гегемон, «Пролетарии всех стран соединяйтесь!»... Вкалывали у станка рабочие Нобелевской мануфактуры, что на Выборгской стороне, — люди, чьи деды строили здесь одну из первых в Питере баррикад во время революции 1905 года. Внуки революционеров «закладывали за воротник», ходили за демонстрации в день Международной солидарности трудящихся по проспекту, названного именем пролетарского учителя Карла Маркса, и знать не знали, что через полтора десятка лет улица эта вновь станет Большим Сампсониевским проспектом. А в родном для них пролетарском ДК Первого мая откроется кафе с названием главной футбольной команды города — звучным словом «Зенит».
Слово «Зенит» для этого кафе не просто название, как, скажем, для магазина на Невском проспекте. Про кафе так и хочется сказать — «зенитовское», как когда-то в душном зале кинотеатра я говорил соседскому мальчишке, что я «зенитовский» фанат.
И еще что-то оживает в душе любого поклонника питерской команды при виде огромного (4,5 х 8 метров) полотнища — зенитовского флага. Нашлись скептики, утверждавшие, что название команды на знамени написано старомодно, начертано не по-современному; но факт остается фактом — в наши дни подобного ему полотнища нет ни у одной фан-группировки России.
Президент «Пиццы-Риф» (фирмы, открывшей кафе «Зенит») Константин Борцов в прошлом — сам фанат «Зенита» и участник нескольких первых выездов. Проблемы фанатов ему близки и понятны, он даже собирался свозить огромное знамя в Ярославль, но счел постыдным везти его «в сопровождении пяти-семи фэнов» ( не мог же он знать, что нас там будет сорок человек). «Вот если бы на выезд поехало столько, сколько было на финале Кубка СССР в Москве в 1984 году, тогда другое дело», — говорит Константин.
Но, безусловно, не флаг, и не фанатское прошлое Константина Борцова привносят в кафе что-то, выгодно отличающее его от остальных. Хотя, определенный угол восприятия они создают. Как и тот факт, что директором кафе является Николай Ларионов, капитан ТОГО любимого всеми чемпионского «Зенита».
Так вышло, что кафе на Б. Сампсониевском, 37 стало местом встреч для многих игроков ТОГО состава. Здесь собирается "цвет" «Зенита»-84: Бирюков, Клементьев, Долгополов, Желудков, часто бывает (не нарушая режима) Сергей Дмитриев. Насчет последнего разговор вообще особый — управляющий кафе, Дмитрий Сергеев, показал мне пробный экземпляр белой футболки с номером 10 на спине. А на другой стороне — фото зенитовского нападающего, его автограф и надпись «Зенит». «С первого августа у нас откроется что-то вроде маленького киоска», — рассказывает Дмитрий Сергеев, — «там можно будет купить значки, атрибутику (шарфы, шапочки) и такие вот футболки, когда они появятся в достаточном количестве».
Константин Борцов и Дмитрий Сергеев планируют сделать в кафе «клубный день» для болельщиков «Зенита», чтобы даже в перерывах между турами и в межсезонье они могли бы собираться здесь, обсуждая свои проблемы.
Но здесь можно и не предаваться гастрономическим наслаждениям, а сесть за столик с чашечкой кофе и просто помолчать, разглядывая фотографии на стене напротив стойки. Помолчать и улыбнуться, потому что нельзя не улыбаться вспоминая о ТОЙ победе. Двадцать больших фотографий, остальные размером поменьше... Рвется к воротам Борис Чухлов, уносят с поля травмированного Сергея Дмитриева, выходит на поле с мячом в руках Юрий Желудков, улыбается молодой счастливый тренер Павел Садырин... А перед глазами встают «картинки» голов, перепетии матчей — в Тбилиси, в Днепропетровске, в Москве со «Спартаком»...
Этого не вычеркнуть из моей памяти, как и из памяти сотен тысяч ленинградских болельщиков. Это — дыхание вечности... Вот, пожалуй, и ответ на вопрос об особенности уютного зала: когда приходишь сюда, вновь чувствуешь свою причастность к этому дыханию. Потому что «мы помним все»,— так же, как и эти фотографии на стене. Чувство причастности к истории, творящейся на твоих глазах — одна из причин, заставляющая фанатов сходить с ума от радости после каждого забитого гола, каждой одержанной победы...
Где-то он теперь, мой сосед по зрительному залу далекого черноморского города?
Алик, у нас есть такое кафе!
Борислав МИХАЙЛИЧЕНКО, Знамя Зенита, №1, 1995 г.
До скорых встреч!
Сегодня мы подведем краткие итоги «шести лет без побед» (1989-1994), вспомним, как организовывался и функционировал первый Фан-Клуб Зенита, о начале выпуска массовой атрибутики болельщиков, рождении легендарного значка — «стрелки» и о многих других организационных моментах из жизни фан-движения тех лет.
Кроме этого, вас ждет рассказ о самом первом кафе для болельщиков «Зенита» (открылось в 1994), директором которого являлся Николай Ларионов, капитан любимой всеми чемпионской команды, от дверей которого отправлялся автобус для фанатов, желающих посетить футбольный матч на стадионе Кирова.
Для записи использованы две статьи Борислава Михайличенко (Славы Капитана) из фан-издания «Знамя "Зенита"».
Итак:
<img src="https://img-fotki.yandex.ru/get/6723/140054494.6/0_ae86e_fb0d6816_L.jpg">
<img src="https://img-fotki.yandex.ru/get/9317/140054494.6/0_ae86f_f2a9d614_L.jpg">
<i>Один из первых фан-пропусков на стадион</i>
О том, при каких обстоятельствах заработал первый Фан-Клуб Зенита на страницах издания «Знамя "Зенита"» вспоминает уважаемый фанат Алексей Утов (Сапог)
— Первая попытка направить фанатское движение в организованное русло была предпринята в 1987 году. Комсомольцы Петроградского района решили взять фанов под свое крыло, ведь тогда модно было собирать неформальные молодежные группировки «под себя». Но дальше разговоров и обещаний дело не пошло и все осталось как было. Когда наступил 89-й год и по стране стали образовываться футбольные клубы, «Зенит» тоже стал ФК. Офис клуба располагался на стадионе «ЛОМО» — двухэтажное здание возле телевышки. Председателем клуба стал покойный ныне Вершинский. Я тогда работал на заводе — как-то после работы приехал к нему, поговорил. Дело было накануне жеребьевки перед Кубком УЕФА и меж фанами зрела мысль, что надо ехать в Европу с командой.
Я объяснил Вершинскому чего мы хотим и он познакомил меня с сыном Ю.А. Морозова. Почему с Морозовым? Потому что он тогда возглавлял в структуре ФК «Клуб болельщиков». Морозову была предоставлена маленькая комнатка в ДСИ «Зенит». Фэны мне говорят — поехали. Мы — я, Валера Оптимист и еще кто-то приехали на Бутлерова. К тому времени стало известно, что на жеребьевке нам выпал «Штутгарт». Зашли в кабинет и завели разговор о том, что надо бы фэнам ехать с командой в Германию. Морозов согласился и пообещал связаться с Москвой. Тут же выяснилось, что в Германию по тогдашней ОВИРовской инструкции документы надо было подавать за 60 дней, а жеребьевка была за 58 дней. Поездка, конечно, сорвалась.
Тогда мы начали «напрягать» ФК насчет атрибутики. Нам вроде бы пообещали, провели в конце августа в ДК «Прогресс» возле Финляндского вокзала собрание. Этот ДК выбран был не случайно, он каким-то образом относился к ЛОМО и традиции собираться там повелись с 1984 года. Тогда «Зенит» привозил с выездов пленки и те, кто не был на выезде, могли за 50 копеек прийти в течение 2-х дней посмотреть выездные матчи. Где-то с августа это все началось, т.е. когда уже дело пошло к чемпионству. Там стояло 6 телевизоров, комментировал обычно кто-то из игроков, но впоследствие все как-то утихло.
Я как-то прихожу в очередной раз на матч и узнаю, что Морозов-младший уволился. Но это оказалось не последней новостью в тот день. Генриетта говорит: «Я разговаривала с Вершинским, сказала, что ты знаешь всех фанатов, и он попросил подойти к нему». Я подошел, перекинулся с Вершинским парой фраз, но дело было перед игрой, и он сказал, чтобы я приехал в офис.
В офисе работали Вершинский, Азбель, секретарь и в предбаннике Эстерлис-младший. Вершинский встретил нормально и, поскольку времена были советские, спросил: «Ты комсомолец? Где работаешь?». Я учился на вечернем на 2-м курсе «корабелки». «Ну, ты нам подходишь! Давай переходи к нам в штат». Но у меня в те времена была работа. Я сказал, что так и так, менять ее не хочу. Он сказал: «Ладно, давай мы тебе положим деньги по договору». Мне стало неудобно — любимое дело и вдруг деньги... А ведь положили мне 65 рублей. Для меня это были большие деньги.
Встретился я с Эстерлисом, показал ему программу деятельности, включавшую в себя следующие предложения:
1) выпуск программ забираем под свой клуб;
2) издание своей газеты;
3) выпуск флагов и шарфов;
4) организация выездов — либо на автобусах, либо вагон цеплять;
5) выделение помещения для собраний и просмотра выездов.
Я стал напрямую работать с Вершинским. Например, когда я нашел институт, где вяжут «розетки», он дал мне «Волгу», и я ездил по городу на «Волге», пока решал этот вопрос. Но атрибутика забуксовала — машину в том институте надо было переделывать, для этого требовались деньги, а их никто не давал. Тогда я понял — надо делать значки. В те времена обыкновенная зенитовская стрелка была страшным дефицитом. Я нашел завод, который занимался такими делами — в Москве.
Приехали туда мы с Азбелем и решили все вопросы. Я предварительно договорился о выпуске 25 тысяч знаков. Потом думаю, ну что такое 25 тысяч на Питер и переправляю на 50, а Азбель посмотрел — а, ерунда — и пририсовывает еще один «0» — получается 500 000 значков. И тут начались «наезды» на клуб, на Вершинского и Азбеля, дескать они не справляются. Как раз были игры Доброй Воли в Сиэттле. Мне звонит Азбель и говорит: «Леша, у клуба будет другое руководство, езжай в Москву и аннулируй заказ». Предоплаты тогда не было и Азбель отправил перед этим гарантийное письмо, а в начале сентября нужно было звонить и давать подтверждение, тогда заказ в два этапа завершают. Но в Москву съездить не удалось.
Вскоре узнаю, что президентом назначили Гусева. Созваниваюсь с ним, обрисовываю ситуацию и сообщаю, что у меня много наработок, что наверняка будет клуб болельщиков и оставляю свои координаты. Он предлагает мне встретиться и мы встречаемся на канале Грибоедова. Прошлись вдоль канала, поговорили. Смотрю, глаза у него загорелись. Он говорит, что футбол в Питере нужно поднимать, что команду надо возрождать, болельщиков вернуть на трибуны и предлагает мне: «Оставайся, о зарплате договоримся». Я отвечаю — да черт с ней, с зарплатой, надо давать подтверждение насчет значков. Он говорит: «Давай подтверждение, деньги я найду». Я менял монеты по 15 копеек и в обеденный перерыв перелезал через забор завода и в рабочей одежде бежал к метро «Автово» звонить в Москву. Там говорят — хорошо, по платежке пришлем 250 тыс., после получения денег — остальное. Вечером прихожу домой, а мне говорят: «Звонили от Гусева, приезжай».
Я приезжаю — у него отдельное двухэтажное здание. Он меня спрашивает: «Куда платить за значки?». Так удалось выпустить многострадальные стрелки. После этой эпопеи Гусев сказал, что надо делать официальный клуб болельщиков — со своим счетом и прочим. Я дал объявление через «Спорт-Спорт-Спорт», на собрание в ДК «Прогресс» народу собралось — полон зал. Я выступил с программной речью о том, что по-моему нужно делать. В помощники мне избрали Мишеля и Витю-Бутерброда. Меня выбрали официальным председателем Клуба болельщиков. После собрания Гусев предложил мне оформляться в штат клуба, и я оформился к ним. ФК снял помещение на Конногвардейском бульваре. Когда я официально в первый день пришел на работу, я поразился, что большинство людей в клубе первый раз слышат слово «Зенит». Но работать было интересно. Например, существовал час вопросов и ответов — когда кто-то из клуба дежурил по вторникам с 5 до 6 у телефона и отвечал на вопросы болельщиков. Многое дал нам приезд «Норвича». Мы общались с руководством английского клуба и президент их фан-клуба говорит: «Я могу за 2 часа до матча сделать так, что на матч никто, кроме штрейкбрехеров, не придет».
Выяснилось, что у них Клуб болельщиков и сам клуб идут параллельно, имеют разные банковские счета и никак не пересекаются. Интересна, кстати, их собственная табель о рангах — впереди идет президент клуба, потом фанатский лидер, а затем тренер команды. После этого мы плотно поговорили с Гусевым и пришли к выводу, что «Клуб болельщиков» — это должна быть «своя» тема. Я сдал документы, подготовил Устав, зарегистрировался как юридическое лицо, чтобы не дергать «Зенит». С начала сезона приступили к изданию программок, но когда я увидел, сколько налогов надо платить, понял, что Клуб не поднять. Шел 1991 год, команда «валилась» и отношение ФК к болельщикам было соответствующее. В итоге работа свелась к уже забранным «под клуб» программам, да еще Гусев помог оформить ребятам пропуска на стадион. А потом Гусева сняли. После него во главе клуба стал Туфрин. Он сказал сразу: «Ищи все, что нужно, а с деньгами я помогу». Пошло конкретное дело — зимой появились флаги, трехцветные «розетки», шапки «Зенит». Я хотел, чтобы человек, идущий на футбол мог спокойно купить программку, пусер (тонкий свитер с V-образным вырезом), шарф, шапку. Туфрин выделил машину, чтобы я ездил по делам и помогал материально. Договоренность была такая: он дает деньги сразу, а по мере ухода товара я с ним рассчитываюсь. Осенью 92-го года появились клубные розетки.
История их появления была таковой: еще когда я делал трехцветные, все время искал, где сделать розетки наподобие западных. Мы с Милениным поехали по фабрикам и в конце концов нашли контору, которая командовала производством трикотажа в Питере, через них нашли, где это можно сделать. Там говорят — сделаем, только платите. Ну, а вперед платить не получалось, дело шло к вылету «Зенита» из высшей лиги, а Туфрин подстраховывался и говорил: «Будет вышка — сделаем». Я тогда активно контактировал с другими фанами, в частности с Васей Петраковым в «Торпедо». Звоню ему: «Вася, тебе не надо нормальных роз по западному образцу?». Вася сходил на ЗИЛ, все разузнал и сообщил, что оплатить могут безналом. Сделали им розетки, и уже за счет небольшой прибыли сделали и зенитовские — 200 штук. К сожалению, «Зениту» не удалось зацепиться за вышку и с клубом начались пертурбации. Хозяевами «Зенита» стали люди из XX треста. Они сразу заявили — раз «Зенит» наш, то все делаем только мы. В результате из штата клуба убрали уникальных специалистов, проработавших там много лет. С августа 93-го мне перестали платить деньги, появились люди во главе с Л. С. Богомольниковым, и я понял, что появляться там смысла нет. Пришел в январе 1994 к Богомольникову, говорю — я такой-то, работал в клубе, занимался тем-то. На что в ответ ничего хорошего он не заявил. Изменения в лучшую сторону начались с августа 94 года, когда на футбол стал приходить Туфрин, появился Сидоров — совсем другой человек, болеющий за футбол, за «Зенит», не забывающий про болельщиков.
(от редакции: надо отметить, что сотрудничество активных фанатов и клуба продолжилось и было весьма продуктивным. Но об этом мы расскажем в следующих записях нашего блога, посвященных второй половине 90-х)
<img src="https://img-fotki.yandex.ru/get/9172/140054494.7/0_b7575_baa474ba_L.jpg">
<i>Слава Капитан на фото слева, Леха Сапог - справа. На одном из выездов в придорожном заведении, 1994 год</i>
Далее Борислав в своей статье рассказывает об истории создания первого специализированного кафе для фанатов и болельщиков:
— Очень давно, когда я еще учился в школе, родители отправили меня однажды к родственникам, к Черному морю на все лето. В те времена о видео никто и слыхом не слыхивал, и кроме футбола одной из немногих радостей было кино. Билет стоил всего лишь 20 копеек.
У кинопрокатчиков тогда существовал малопонятный мне принцип: прежде чем фильмы начинали идти в ленинградских кинотеатрах, они успевали надоесть всему могучему Союзу ССР. Поэтому, очутившись в другом городе, попадал в потрясающе интересный мир. Вот и мне в то лето посмотреть хотелось все, но особенно манил фильм «Удар головой». На афишах улыбался главный герой, окруженный солидного возраста мужчинами «в цветах», — ярких сине-белых шарфах и шапочках. (До сих пор могу в мельчайших подробностях вспомнить лицо одного из них.) На сеанс я пошел с соседским мальчиком Аликом. Когда в кадре впервые возникли фанаты, я наклонился к нему и с гордостью сказал: «У "Зенита" есть такие же. Я тоже фанат "Зенита"».
Алик не поверил. Я разозлился и хотел сказать ему что-нибудь неприятное, но тут на экране возникло... кафе, заполненное фанатами после победы своей команды. Как и на стадионе в родном Ленинграде незнакомые люди обнимали, целовали друг друга, угощали окружающих пивом, бесились, снова и снова устремляясь к телевизору и заставляли хояина кафе крутить видео запись игры с самого начала...
Впрочем, эпизод с видеоматериалом могла присочинить моя память, в фильме его, кажется, не было. Зато другое я помню отчетливо: Алик повернулся ко мне и ехидно зашептал: «Что, у вас и такое кафе тоже есть?»
Я готов был провалиться сквозь землю. Кафе, в котором фанаты могли бы собираться после игры — вот так, все вместе, без случайных посетителей и празновать победу родного клуба — у нас не было. Ребята постарше ходили в «Пушкарь», в «Пьяную лошадь», в другие пивные бары, но конечно же, все это было не то. Как я завидовал тогда людям на экране, которые могли не только открыто носить «цвета», но и беззаботно веселиться, чокаясь рюмками и пивными крушками с хозяином заведения — таким же, как и они, фанатом.
А на дворе был развитой социализм — пионерия, комсомолия, рапорты партийному съезду и класс-гегемон, «Пролетарии всех стран соединяйтесь!»... Вкалывали у станка рабочие Нобелевской мануфактуры, что на Выборгской стороне, — люди, чьи деды строили здесь одну из первых в Питере баррикад во время революции 1905 года. Внуки революционеров «закладывали за воротник», ходили за демонстрации в день Международной солидарности трудящихся по проспекту, названного именем пролетарского учителя Карла Маркса, и знать не знали, что через полтора десятка лет улица эта вновь станет Большим Сампсониевским проспектом. А в родном для них пролетарском ДК Первого мая откроется кафе с названием главной футбольной команды города — звучным словом «Зенит».
Слово «Зенит» для этого кафе не просто название, как, скажем, для магазина на Невском проспекте. Про кафе так и хочется сказать — «зенитовское», как когда-то в душном зале кинотеатра я говорил соседскому мальчишке, что я «зенитовский» фанат.
И еще что-то оживает в душе любого поклонника питерской команды при виде огромного (4,5 х 8 метров) полотнища — зенитовского флага. Нашлись скептики, утверждавшие, что название команды на знамени написано старомодно, начертано не по-современному; но факт остается фактом — в наши дни подобного ему полотнища нет ни у одной фан-группировки России.
Президент «Пиццы-Риф» (фирмы, открывшей кафе «Зенит») Константин Борцов в прошлом — сам фанат «Зенита» и участник нескольких первых выездов. Проблемы фанатов ему близки и понятны, он даже собирался свозить огромное знамя в Ярославль, но счел постыдным везти его «в сопровождении пяти-семи фэнов» ( не мог же он знать, что нас там будет сорок человек). «Вот если бы на выезд поехало столько, сколько было на финале Кубка СССР в Москве в 1984 году, тогда другое дело», — говорит Константин.
Но, безусловно, не флаг, и не фанатское прошлое Константина Борцова привносят в кафе что-то, выгодно отличающее его от остальных. Хотя, определенный угол восприятия они создают. Как и тот факт, что директором кафе является Николай Ларионов, капитан ТОГО любимого всеми чемпионского «Зенита».
Так вышло, что кафе на Б. Сампсониевском, 37 стало местом встреч для многих игроков ТОГО состава. Здесь собирается "цвет" «Зенита»-84: Бирюков, Клементьев, Долгополов, Желудков, часто бывает (не нарушая режима) Сергей Дмитриев. Насчет последнего разговор вообще особый — управляющий кафе, Дмитрий Сергеев, показал мне пробный экземпляр белой футболки с номером 10 на спине. А на другой стороне — фото зенитовского нападающего, его автограф и надпись «Зенит». «С первого августа у нас откроется что-то вроде маленького киоска», — рассказывает Дмитрий Сергеев, — «там можно будет купить значки, атрибутику (шарфы, шапочки) и такие вот футболки, когда они появятся в достаточном количестве».
Константин Борцов и Дмитрий Сергеев планируют сделать в кафе «клубный день» для болельщиков «Зенита», чтобы даже в перерывах между турами и в межсезонье они могли бы собираться здесь, обсуждая свои проблемы.
Но здесь можно и не предаваться гастрономическим наслаждениям, а сесть за столик с чашечкой кофе и просто помолчать, разглядывая фотографии на стене напротив стойки. Помолчать и улыбнуться, потому что нельзя не улыбаться вспоминая о ТОЙ победе. Двадцать больших фотографий, остальные размером поменьше... Рвется к воротам Борис Чухлов, уносят с поля травмированного Сергея Дмитриева, выходит на поле с мячом в руках Юрий Желудков, улыбается молодой счастливый тренер Павел Садырин... А перед глазами встают «картинки» голов, перепетии матчей — в Тбилиси, в Днепропетровске, в Москве со «Спартаком»...
Этого не вычеркнуть из моей памяти, как и из памяти сотен тысяч ленинградских болельщиков. Это — дыхание вечности... Вот, пожалуй, и ответ на вопрос об особенности уютного зала: когда приходишь сюда, вновь чувствуешь свою причастность к этому дыханию. Потому что «мы помним все»,— так же, как и эти фотографии на стене. Чувство причастности к истории, творящейся на твоих глазах — одна из причин, заставляющая фанатов сходить с ума от радости после каждого забитого гола, каждой одержанной победы...
Где-то он теперь, мой сосед по зрительному залу далекого черноморского города?
Алик, у нас есть такое кафе!
Борислав МИХАЙЛИЧЕНКО, Знамя Зенита, №1, 1995 г.
До скорых встреч!
