Блог историка Дмитрия Догановского. 

При поддержке издания «История „Зенита“»

323
1175

Памяти Бомбардира

Не стало Гены Поповича...
Удивительно светлого и искреннего человека, непременно дружелюбного и улыбчивого, никогда, даже в самый пик своей популярности, не страдавшего мерзким «звездняком», всегда открытого и доброжелательного.


Вспомнилось тут, как зимой 2003-го «Зенит» возвращался с очередного сбора. Дело было 9 февраля, в этот день Гене исполнилось ровно 30. Он уже более года не играл, занимая административную должность в команде, но героический ореол вокруг его имени отнюдь не успел потускнеть – для болельщиков он продолжал оставаться звездой.
Так вот к его дню рождения ребята из Лиги болельщиков «Зенита» подготовили своему любимцу сюрприз: большой эксклюзивный торт с его собственным «сладким» портретом на нём.

Толпясь в Пулково в зале прилёта, все гадали, как отреагирует кумир на этот подарок, да и вообще... Может, буркнет «спасибо», подхватит торт подмышку, и побежит дальше? А может, жуя на ходу яблоко или треща по мобильнику, и вовсе «не снизойдёт»?
И вот они, зенитовцы, выходят: Коноплёв... Цветков... Кержаков... новички-чехи... А вот и Попович, с сумкой такого размера на плече, как будто он несёт в ней, как минимум, полную хоккейную вратарскую амуницию.
«Геннадий, здравствуйте, с днём рождения!» - а сами замерли, ждём реакцию. И вдруг – такая чистая, такая искренняя и даже по-детски застенчивая улыбка: «Ой... Это мне? Спаси-и-ибо...» И сразу стало так легко и свободно, и сразу забылась заранее подготовленная речь, и потому зазвучали совсем другие, немного сумбурные, но совершенно искренние слова. И Гена внимательно и явно смущённо всё это выслушивал, открыто и широко улыбаясь, а затем бережно, аккуратно взял торт и, уже волоча по земле свою сумку, медленно, чтобы ничего не попортить, побрёл к автобусу...


Любимец и кумир футбольного Петербурга рубежа веков, одна из самых ярких фигур российской истории «Зенита» - Гена долго шёл к признанию. Это такая особая черта у питерского болельщика есть — весьма и весьма пристрастное отношение к иногородним (не говоря уже об иностранных) игрокам, выступающим за «Зенит». Вообще-то, такое положение дел свойственно многим городам и весям. Но в Питере этот «местечковый патриотизм» процветал наиболее ярко.
И процветает, кстати, до сих пор. На не местного изначально смотрят косо. Разговоры о том, что, имея в городе две лучшие в стране футбольные школы, мы просто обязаны ориентироваться исключительно на свои местные кадры, начались отнюдь не сегодня и напоминают знаменитое высказывание неизвестного любителя футбола о 250 миллионах жителей СССР и 11 здоровых мужиках для сборной.

Вот и украинец Попович ощущал это неприятие немалой части петербургских болельщиков, специалистов и журналистов постоянно. Пока он был «на коне», всё было вполне благопристойно. Но стоило ему ошибиться, сыграть неудачно — получал сразу и по полной программе. То, что снисходительно прощалось, к примеру, питерскому шалопаю Угарову, — Поповичу не спускалось никогда. На стадионе порой доходило до прямых оскорблений. Вряд ли подобное отношение зрителей добавляло футболисту оптимизма и уверенности в себе – всё это он воспринимал весьма близко и болезненно, неоднократно бывая близко к тому, чтобы всё бросить и уйти из команды. Впрочем, объективности ради, заметим, что поводов для недовольства своей игрой он порой давал немало.
Большой и нескладный, с корявыми движениями и совершенно очевидными пробелами в технике, он настолько часто за игру «порол» абсолютно 100-процентные голевые моменты, что доводил трибуны просто до белого каления. Неплохо играя головой, он зачастую зримо терялся, когда мяч находился на земле. Удар имел могучий, просто убойный (когда мяч после его удара попадал в штангу, та звенела так, словно по ней вдарили кувалдой), но при этом откровенно непоставленный. Как только ни склоняли имя форварда, когда он умудрялся с пяти метров послать мяч метра на три выше и в сторону от ворот!

Но! Можно как угодно относиться к его чисто футбольным дарованиям, но в одном ему отказать нельзя — в огромной, просто всеподавляющей заряженности на борьбу.
На поле он не выходил, и даже не выбегал. Он выносился, подобно боевому слону царя Дария Гистаспа — кулачищи сжаты, глаза налиты кровью, земля дрожит под ногами этой почти двухметровой махины... Защитников он не обгонял и даже не обводил — создавалось впечатление, что он их просто сминал, втаптывал в зелёную траву стадиона.
Да, его яростная активность в каждом эпизоде, готовность стелиться в подкатах при потере мяча даже в чужой штрафной приводили к обилию штрафных в нашу сторону и карточек уже ему непосредственно, по количеству которых Попович был явным и абсолютным чемпионом среди форвардов «Зенита» до тех пор, пока не взошла «звезда» Андрея Аршавина... Но это же зачастую приводило и к тому, что потерянный было мяч, вновь возвращался к его команде, и Гена вновь самозабвенно пёр на ворота, и защитники противника испуганно отжимались к боковым флажкам, дабы не попасть под «гусеницы» этого зенитовского танка.

Он прибыл в Петербург в середине 1997 года из криворожского «Кривбасса», где играл давно, был уважаем, капитанствовал. Впрочем, особого блеска в игре Геннадия поначалу не было, забивал он немного, трибуны частенько посвистывали.
При Давыдове ситуация улучшилась — Попович в команде вполне освоился, правда результативностью также особо не отличался. Создавалось впечатление, что игрок сам толком не понимает, что от него требуется, поэтому порой производил на поле впечатление человека, желающего бежать на все четыре стороны одновременно. А потому просто суетливо переминающегося на месте с ноги на ногу. Хотя панику в ряды защитников соперника этот здоровяк порой мог внести изрядную.

И только с приходом Морозова Попович, наконец, раскрылся. «Форвард с физическими данными Поповича должен забивать по 10-15 мячей за сезон» - сразу твёрдо заявил мэтр. Трудно сказать, какие земные кары наобещал тренер форварду, если тот не заиграет в полную силу, но Гена заиграл. И ещё как!
На пару с вёртким, стремительным Пановым они составили яркий атакующий дуэт, в первом круге 2000-го года заколотивший 3/4 всех голов команды. Радостные болельщики уже пытались окрестить новоявленный тандем наподобие известных в то время в мире РиРо (Ривалдо-Роналдо), СаСа (Саморано-Салас)... Но Панов вскоре покинул «Зенит», отправившись завоёвывать футбольную Европу в составе французского «Сент-Этьенна», и тандем вынужденно распался. Да и сочетание ПОпович-ПАнов давало не слишком благозвучный результат...

Тем не менее, капризная питерская «торсида» наконец-то признала Поповича. «Наш Гена», впрочем, всё равно продолжал запарывать 100-процентные моменты с завидной регулярностью, с досады после этого яростно пиная ногами рекламные щиты за воротами, но теперь на трибунах к этому стали относиться куда более снисходительно. Безудержность и страстность Поповича подкупала.
И он отлично уловил потепление в отношении к нему питерских болельщиков. 2000 год стал, пожалуй, пиковым в его карьере: хет-трик, два дубля и ещё с десяток голов выдал тогда бомбардир. Именно в этот период «Зенит» провёл рекордную на тот момент беспроигрышную серию, в которую вошло и яркое выступление в Кубке Интертото (эх, не хватило сил и собранности всего на несколько минут в финальном матче с «Сельтой»... А Гена там был героем!).
Впрочем, его вклад и в «бронзовый» сезон-2001 тоже трудно переоценить. И хотя во второй половине чемпионата наша «розовощёкая молодёжь» заметно потеснила Поповича из основы, всё равно, даже играя на заменах, он продолжал с той же страстью давить, рвать и терзать оборону соперника.

Кто мог тогда подумать, что бронзовый сезон станет последним в футбольной карьере бомбардира, находящегося, казалось, в самом расцвете сил. Но вердикт врачей был суров: никакого футбола.
В 28 лет...

Ему не довелось полностью испить чашу всеобщей любви болельщиков. А она пришла, эта любовь. Не обладая ни выдающимися футбольными талантами, ни внешностью Воронина или Бэкхема, играя в одно время и в одной команде с куда более квалифицированными и техничными футболистами, именно он, тем не менее, стал своеобразным символом «Зенита» рубежа тысячелетий.
«Был он страстен, а страсть владычествует над миром» - утверждал знаменитый писатель. «И над душами людей» - добавим мы. Ведь настоящий болельщик готов простить игроку недостатки в исполнительском мастерстве, если видит полную и искреннюю самоотдачу футболиста, его готовность отдать всё для победы. А Гена таковым и был.
Да и понятие "стопроцентный момент" - оно ведь сугубо субъективно.

«Для нас футбол был безоговорочно на первом месте. Хотелось играть! Доказывать своей игрой, что ты способен закрепиться в команде. Ведь и в «Зенит» я ехал не за большими деньгами. Я всегда мечтал оказаться в клубе с богатейшей историей, традициями. Когда же я познакомился с питерскими болельщиками, то понял, что плохо играть просто не имею права. Очень хотелось, что бы и у нынешних зенитовцев были такие же приоритеты в футболе» - это его слова. Слова, сказанные уже после завершения карьеры. Как завещание...

Спасибо тебе, Бомбардир!
Спасибо и прощай...
4 комментария

Для добавления комментария, Вам необходимо авторизоваться
  • Zarro
    0
    05.06.2010 в 07:20
    Вечная память!
  • tantan
    0
    05.06.2010 в 08:57
    некогда не было так больно от ухода вроде бы постороннего мне человека, с ночи не нахожу себе места.

    Покой вечный дай ему, Господи, и свет вечный ему да сияет. Да упокоится с миром. Аминь
  • Саня Голубков
    0
    06.06.2010 в 03:28
    Гена навсегда останется в нашей памяти и в наших сердцах... Вечная память...
  • Alessa
    0
    06.06.2010 в 12:50
    Спасибо, Dogan.
    Так, как улыбался Гена, никто так не улыбался.

    Пусть земля будет пухом.