Сегодня, 20 декабря, исполняется 95 лет со дня рождения Ивана Комарова — лидера атак послевоенного «Зенита», одного из лучших нападающих в истории команды.
Сравнивая довоенные составы советских футбольных команд мастеров с послевоенными, непременно обращаешь внимание на то, как сильно изменились они за прошедшие всего-то четыре года. Война, разбросав игроков по всей стране, перекроила и перетасовала составы команд по своему разумению. Едва ли не заново пришлось создавать обескровленные киевское и минское «Динамо», «Стахановец» из Сталино, одесский «Спартак»... Так и не оправился от военных потерь «Спартак» ленинградский, в 1941-м выступавший в элитном дивизионе советского футбола, а после войны потихоньку загнувшийся в низших лигах...
Заметно изменился и состав «Зенита». Благодаря тому, что в самом начале войны ведущие футболисты команды получили бронь и были эвакуированы за Волгу, костяк команды сохранить удалось. Однако к лету 1944-го, когда возобновился розыгрыш Кубка СССР, многих игроков «Зенит» всё равно не досчитался. За прошедшие три военных года по разным причинам покинул его ряды с добрый десяток футболистов, участвовавших в чемпионате 1941 года, в том числе, и недавние лидеры Зябликов, Одинцов, Медведев, Козинец, Дементьев...
Да и многие из тех, кто всё же вернулся в большой футбол, по возрасту уже приближались к «критической» черте — война отняла у них лучшие футбольные годы. И это касалось, конечно же, не только «Зенита». Глядя, к примеру, на списки лучших бомбардиров отечественного футбола, стоит не забывать, что в 1945-м, в год возобновления чемпионатов СССР, замечательным форвардам послевоенного советского футбола Гринину и Трофимову было уже по 26, Пономарёву — 27, Федотову — 29, Пайчадзе, Жаркову, Н. Дементьеву и С. Соловьёву по 30... 26 лет исполнилось ленинградскому динамовцу Викторову, 28 — зенитовцу Чучелову, 29 — результативному форварду ленинградского «Динамо» Василию Лоткову...
А сколько перспективных лет потеряла молодежь! Гогоберидзе в 1945-м было уже 23, Боброву, Дёмину и Николаеву — по 24, Бескову и Карцеву — по 25...
Вот и нападающий послевоенного «Зенита» Иван Комаров впервые появился в высшей лиге отечественного футбола уже вполне сложившимся, но ещё полным честолюбивых устремлений и нерастраченной энергии 26-летним игроком. И неожиданно представившийся ему шанс показать себя в высшем футбольном свете, использовал сполна. Хоть играть там Комарову отмерено было не слишком долго, но уж за эти годы он дал «Зениту» столько, сколько многие не давали и за куда больший срок.
За все предыдущие годы имя Ивана Комарова в реестрах советского футбола практически не упоминалось — играл он за скромную команду из родного Таганрога, которая ни на какие большие свершения не претендовала, выступая в те годы исключительно на уровне чемпионата Ростовской области. Правда, выступая там небезуспешно, неоднократно выигрывая областное первенство. Хотя, была у его команды одна приметная вершина. В 1940 году по формальным причинам не состоялся привычный уже розыгрыш Кубка СССР. Зато вместо него впервые был проведён розыгрыш Кубка СССР среди коллективов физкультуры — так в те времена назывались команды, не принимавшие участие в чемпионате СССР среди команд мастеров, т. е., в группах А и Б.
Более двух тысяч коллективов приняло участие в турнире, а в его финале встретились динамовцы из Алма-Аты и команда «Зенит» Таганрогского инструментального завода им. Сталина. В повторном матче (первый завершился со счётом 0:0) динамовцы из казахской столицы всё-таки одолели бессменного чемпиона Ростовской области последних лет со счётом 3:1, а автором единственного мяча зенитовцев как раз и стал их двадцатилетний центрфорвард Иван Комаров. А вскоре началась война, и городу Таганрогу, попавшему в зону оккупации, надолго стало не до футбола. Лишь в 1946-м Комаров появился в футбольном высшем свете, оказавшись в рядах ленинградского «Зенита».
Вот оно — воплощение мечты многих поколений тренеров о форварде таранного типа! Рослый белокурый атлет — косая сажень в плечах, агрессивный, беззаветно смелый, с зычным басовитым голосом и мощнейшим ударом с обеих ног, прекрасно играющий головой. Заметные огрехи в технической оснащённости — наследие долгих лет, проведённых на низшем футбольном уровне — он с лихвой компенсировал неистощимым азартом, старательностью и самозабвенной отвагой. Его, похоже, особо не волновало, какого уровня защитник ему противостоит — он получал мяч и, не мудрствуя лукаво, просто «затаптывал» всех на своём пути к воротам, невзирая на лица. Причём, при потере мяча из игры не выключался, что было свойственно многим форвардам той поры, а немедленно яростно атаковал одолевшего его соперника. И частенько в результате этого своеобразного прессинга вновь завладевал мячом.
Был он исключительно активен и неутомим, и защитникам приходилось особо тщательно и плотно опекать именно зенитовскую «девятку», справедливо считая его самым опасным форвардом «Зенита». Что, в свою очередь, в немалой степени облегчало жизнь его партнёрам по атаке. А уж в борьбе «на втором этаже» с Комаровым было лучше не связываться — сметёт. Пожалуй, следующим таким же фактурным и ярким нападающим в «Зените» был только Олег Морозов десяток лет спустя.
Несмотря на внушительные габариты, обладал Комаров отменной скоростью и резким, взрывным рывком. Бежал форвард мощно, широким разлапистым шагом, и не обладавшим совсем уж выдающимися скоростными данными защитникам справиться с ним было совсем непросто. Хитроумный тактик Константин Лемешев грамотно использовал скорость и выносливость этого внешне как будто тяжёлого и угловатого форварда, и тот порой мог целый матч барражировать по всему фронту атаки, уводя за собой опекающего центрального защитника аж до самого углового флажка, а в освободившуюся зону перед воротами немедленно врывались зенитовские инсайды и даже полузащитники, и голкиперу соперника приходилось несладко.
Сходу застолбив за собой место на острие атаки «Зенита», Комаров стал главным цементирующим звеном всей линии нападения ленинградской команды, охотно принимая участие не только в завершении голевых комбинаций, но и в их организации. Очень командный был игрок, до мяча не жадный, и при необходимости легко делился им с партнёром, находящимся в более выгодной позиции. В общем — лидер атаки, как и подобает настоящему центральному нападающему.
В истории советского футбола немало примеров того, как команда, имея в своих рядах яркого, забивного форварда, всю свою игру строила вокруг его умения неумолимо вколотить мяч в сетку. Так было в ленинградском «Динамо» 1930-х с Михаилом Бутусовым, в послевоенном московском «Торпедо» с его супербомбардиром Александром Пономарёвым, в куйбышевских «Крыльях Советов» тех же лет с Александром Гулевским... Или более близкие по времени примеры: «Зенит» начала 1980-х и Казачёнок, «Ротор» 1990-х и Веретенников...
Такое построение игры возносило этого суперзабивалу на вершины всяческих рейтингов и болельщицкого обожания и, конечно, могло порой приносить определённый результат его команде. Но на высокие свершения посягали такие команды нечасто — слишком откровенная и очевидная зависимость от формы, самочувствия, а то и просто от настроения своего лидера зачастую могла сыграть с ними злую шутку. Да и защитникам противника нередко хватало класса, чтобы выключить из игры этого бомбардира, в результате чего его команда, утеряв привычные игровые связи и «законченность» в атаке, могла терпеть жестокие поражения.
Но сказать, что «Зенит» рубежа 1940-50-х именно так, на свою «девятку», строил всю игру, было бы совершенно неверно. Да, безусловно, был Комаров вдохновителем зенитовских атак, фигурой яркой и значимой, но тем тогда и сильна была ленинградская команда, что угроза для ворот могла исходить от любого игрока её передней линии. В сверхрезультативном 1950 году, к примеру, пятёрка нападения «Зенита» сообща наколотила в официальных матчах 65 голов. И Комаров отнюдь не больше всех:
А. Иванов — 14
Коротков — 22
Комаров — 12
Марютин — 10
Смирнов — 7
Впрочем, это не мешало ему оставаться общепризнанным лидером атаки ленинградской команды, игроком ключевым и практически незаменимым.
Начало нового десятилетия у Комарова не задалось. И тому причиной были не только последствия многочисленных травм и ухудшение общей обстановки в команде после безвременной кончины главного тренера Лемешева. Развернувшееся на рубеже 1940-50-х печально известное «ленинградское дело» обернулось новой волной чисток и арестов, приведших к настоящему разгрому всего партийно-административного аппарата города. Ленинградским властям надолго стало не до спорта, что немедленно сказалось на результатах выступлений ленинградских спортсменов и, в первую очередь, спортивных команд.
Но не только по руководящей верхушке ударила очередная вакханалия борьбы с «врагами народа» — так или иначе затронула она и многих рядовых граждан. В число «неблагонадёжных» в те годы попадали не только те, кто с той или иной степенью откровенности выказывал недовольство или несогласие. Достаточным для «подозрительности» стал, к примеру, простой факт проживания на оккупированной территории во время недавно закончившейся войны. Нет, до ареста и осуждения в подобных случаях дело доходило сравнительно нечасто (как-никак, оккупация за время войны охватила, без малого, треть населения страны), но на таковых, особенно в тех местах, которые под оккупацией не были, смотрели искоса и с подозрением. И никто тогда особо не задумывался, что это только в советских пропагандистских агитках все граждане в оккупации строго делились на подпольщиков и полицаев. И что на самом деле подавляющее большинство обывателей просто продолжало жить, вынужденно приспосабливаясь к новым порядкам. «Враги народа» и «пособники фашистов» — такое клеймо легко и непринуждённо вешали порой на несчастных людей, переживших немецкую оккупацию.
Вот и Иван Комаров, во время войны полтора года проживший в оккупированном немцами родном Таганроге, всё чаще и чаще ощущал на себе косые, настороженные взгляды... Такая обстановка сильно напрягала, выматывала, игра у Комарова явно не ладилась, потеряв недавно ещё присущий ей блеск, и вскоре футболист впал в серьёзную депрессию. Всё чаще он стал нарушать режим, пропускать тренировки, потяжелел, на поле стал вялым и апатичным, участились травмы, и в результате сезон 1952 года пошёл у него насмарку. В начале 1953 года затянувшаяся депрессия привела спортсмена в больницу, и вскоре «Зенит» был вынужден расстаться со своим окончательно потерявшим форму бомбардиром
Для команды последствия ухода Комарова оказались крайне болезненными. Лишившись лидера, и так захромавшая после 1950 года зенитовская атака и вовсе сникла. Пробовавшиеся затем на место центрфорварда резкий, взрывной Пётр Катровский, быстрый и техничный Геннадий Бондаренко, хитроумный и замысловатый Владимир Добриков, да и многие другие, будучи игроками, безусловно, хорошими, всё же не смогли равноценно заменить грозного зенитовского бомбардира. Были они, возможно, и техничнее, и хитрее, и более грамотны тактически, но при этом явно не хватало им фирменных «комаровских» черт: неустрашимого напора, агрессивности, физической мощи, жажды борьбы — без чего настоящий центрфорвард не может стабильно добиваться успеха. А потому образовавшаяся в центре нападения большая дыра стала непроходящей головной болью всех многочисленных тренеров «Зенита» ближайших лет.
Ну и отметим напоследок, что именно Комаров в мае 1951 года стал первым в истории «Зенита» футболистом, забившим в официальных матчах за команду 50 голов. Таким образом, именно он открыл новенькую, ещё «пахнущую краской» дверь символического Клуба бомбардиров «Зенита» — Клуба 50. И пусть не обладал форвард Иван Комаров такими уж выдающимися футбольными талантами, пусть в его футбольном образовании хватало существенных недостатков и даже изъянов — пусть! Но был он честен и искренен перед футболом, и то, что право открытия Клуба 50 досталось именно ему — абсолютно справедливо и по заслугам.
Всего за «Зенит» в 1946–1952 г. г. Иван Комаров сыграл 186 матчей, забил 57 голов.
Лучший бомбардир «Зенита» по итогам трех сезонов:
1946 — 7 голов,
1947 — 10 голов,
1949 — 14 голов.
Член Клуба бомбардиров «Зенита» — Клуба 50 (61 гол).
