«Мы – твои верные друзья!»

О «золотом» 1984-м вспоминают фанаты-ветераны.



Шарапов: По традиции сезон «Зенит» начинал в СКК, и фанатизм здесь намного отличался от того, что было на Кирова. Не знаю, связано это с особенностями местного отдела милиции, или с тем, что помещение закрытое, но могли вывести даже за хлопки! Заводящего — на 100 процентов!

Пацифик: Совсем иная фан-культура была в СКК, своя эстетика. Даже не в милиции дело .. А дорога от метро какая! Идёшь в толпе, весенний снег под ногами хрустит. Вроде на футбол топаешь, а вроде и нет. Плюс начало сезона, особое настроение. Милицейские кордоны начинались только у ступенек комплекса, да и направлены они были скорее против «зайцев», чем против правонарушителей. Обеспечение безопасности, по сравнению с сегодняшним днем, было довольно скромным. Но этого хватало.

Как правило, на трибунах СКК выделялось несколько, как бы сейчас сказали, фан-зон, никак друг с другом не связанных. Кто зарядил первым, того и поддержали. Зато если СКК поддержал, да еще ногами добавил, получался совершенно завораживающий суппорт. Но опять же совсем не такой, как на открытом воздухе. 70 тысяч на Кирова — это одно безумие. 25 тысяч в СКК — совсем другое. Звук ведь никуда не уходит, мечется под куполом.

Шарапов: Первое яркое событие 84-го — аншлаг на матче «Зенит» — «Динамо» Киев. Это было открытие сезона на Кирова. Запомнилось, как Саркисьянц потом сказал в программе «Время»: «100 тысяч человек в Ленинграде на матч пришли». Естественно, не 100, а 74, но все равно выглядело это впечатляюще. О том, что «Зенит» может выиграть чемпионат, никто не задумывался. Команда молодая, тренер молодой. Какие могут быть ожидания? Надежда была только на Кубок. Первый аншлаг связан был в первую очередь с тем, что это открытие сезона.



Пацифик: Поддерживал ли стадион фанатские заряды? Да, если они были простые. В то же время, если стадион завелся, и у фанатов считалось незазорным поддержать заряд простых болельщиков. Если, конечно, это не было «Шайбу! Шайбу!»Для меня походы на Кирова по большому счету слились в один. Выходишь из метро на «Петроградской», идешь в сквер, садишься в автобус бесплатный. Если приедешь пораньше, он еще не набит битком, но уже начинаются левые заряды, стуки, шарфы в окна — в зависимости от того, какой экипаж попадётся… Дальше выходишь на площади перед стадионом. Стоишь в очереди в кассу, и нет никакой гарантии, что тебе удастся купить билет в 33-й ..


финал Кубка СССР 1984 года, возможно, самый массовый выезд в истории болельщиков «Зенита». Точной статистики нет, однако, по разным оценкам, количество ленинградцев, посетивших 24 июня Центральный стадион имени Ленина в Москве, составило около 20 тысяч человек. Фанаты были практически все.



Шарапов: Конечно, считать этот выезд чисто фанатским нельзя. Народ поехал в Москву целыми предприятиями, организовывались автобусы и дополнительные поезда. Случай уникальный. Еще на полуфинале с «Факелом», я помню, появился баннер: «Как и 40 лет назад, ждем мы кубок в Ленинград». Длинный такой, чуть ли не на обоях нарисованный. Все это говорило о том, что в 1984-м ленинградцы именно с победой в Кубке СССР связывали свои надежды. О чемпионстве никто не мечтал. Даже на финишной прямой, в октябре, когда «Зенит» играл с ЦСКА на Кирова, всего 15 тысяч зрителей собралось!

Дюрер: Я очень хорошо помню полуфинальный матч с «Факелом» на Кирова. Там был такой бурный фанатизм. Весь сектор — в флагах. Приехали в Ленинград и поклонники «Факела», чем нас немало удивили. Около тысячи человек, и это — первая лига. Естественно, среди них были не только фанаты, но и обычные болельщики, но тем не менее. Игра получилась очень сложной, победный гол «Зенита» был забит лишь в дополнительное время: после прострела Брошина Шашкин срезал мяч в свои ворота. Помню, что все дополнительные 30 минут наш сектор не садился, хотя в те времена болеть стоя было не принято. Периодически вставали, периодически сидели. Периодически устраивали «салют», когда сворачивались розетки (фанатские шарфы. — Прим. ред.) — а они длинными были! — и подбрасывались вверх. Выглядело это впечатляюще.
Так вот, после гола началось настоящее безумие, а после финального свистка состоялась грандиозная демонстрация в парке. Уже потом, после финала, мы узнали, что кто-то громил трамваи, были другие нарушения общественного порядка. И все это, что интересно, не на фоне негатива, а от положительных эмоций. Через некоторое время появились статьи в газетах и начался, как тогда говорили, «повяз» фанатизма в Ленинграде.

Но съездить на финал нам дали. Помню, у меня была страшно проблемная ситуация в институте. Я поступил в Бонч, будучи гуманитарием до мозга костей (родители-инженеры настояли, потом после армии филфак окончил). Накопились два или три хвоста, но билет в Москву я все-таки купил.



Приходим с Максом Пацификом на вокзал. Там — толпа народа. Видно, что большая часть собирается именно в Москву. У кого-то значок, у кого-то — розетка. Здесь и мальчишки-школьники, и дядьки здоровые, пролетарии в основном, и знакомые фанаты. В моем вагоне все ехали на футбол. Некоторые окна были завешены флагами.Когда поезд прибыл на Ленинградский вокзал, смотрим — в начале перрона стоит целая толпа, вроде в бело-голубых цветах — издалека плохо видно. Наверное, динамовские, думаем, будет стычка. Подошли ближе. Оказалось, что весь вокзал и округа запружены нашими. Примерно то же самое — около касс стадиона. Куда-то пропали и «кони», и «динамики». До матча мы их так и не увидели.

Гуляя по Москве, мы периодически встречали компании своих. Идем по Маросейке — там в каком-то переулке пивные автоматы стояли — и видим огромную толпу, возглавляемую фанатом по прозвищу Кот. Он был старше многих и отличался тем, что являлся владельцем куклы-талисмана, такого мужичка в фанатском прикиде, надевающегося на руку. Мы встретились, обрадовались. Все были уверены, что кубок у нас в кармане. Ну как они могут проиграть, если мы все здесь?

Разговаривать с московской милицией в те годы было бесполезно. В принципе ее сотрудников можно понять: тогда практически на каждом матче у них случались какие-то инциденты. Перед началом игры к нам вышел достаточно агрессивно настроенный капитан милиции и сказал: «Будете кричать, тряпки свои доставать — останетесь ночевать в столице нашей родины». «Ах так! — думаем. — Ну мы вам покажем!»

Интересно, что в этот момент мы еще понятия не имели о массовости выезда. Когда команды вышли на поле, вдруг раздался громовой, как мне сейчас вспоминается, фирменный зенитовский хлопок в ладоши. Мы, ошарашенные, поддерживаем и видим, что примерно половина стадиона — это люди, болеющие за нашу команду. Затем последовал первый заряд в тысячи голосов: «Зенит! Зенит!» Это нас настолько разогрело, что кто-то достал розетки, кто-то начал заводить. Милиция разволновалась, попыталась кого-нибудь вывести. Но тогда был способ борьбы — все сцеплялись между собой локтями, лозунг скандировали: «Мы не в Чили! Мы не в Чили!» В первом тайме это помогало, но в перерыве мы расслабились, кто-то куда-то ушел. Ну и выдернули несколько человек. В частности, Макса и меня. В «обезьяннике» под трибуной мы сидели в компании исключительно наших. Половина из них, как выражался тогда фанат Верблюд, «невсасывающие». Мы же были совершенно нормальными: алкоголь в нашей компании не культивировался.

После финального свистка выходим с трибуны злые. Думаем, побоище массовое будет. Возникло чувство, что, не дай бог, прыгнут — и все закрутится. Но за пределами арены мы увидели, что «динамики» сидят на поребриках вокруг стадиона и лишь боязливо на нас поглядывают. Потому что ленинградцы шли непрекращающейся толпой. С флагами, в цветах…

Незадолго до отправления поезда на Ленинградский вокзал пожаловали фанаты ЦСКА, причем основа. Ну, думаем, с «Динамо» не получилось, значит, с «конями» что-то будет. Но они подошли, выразили соболезнования, сказали, что просто хотят нас проводить. То есть вели себя совсем не так, как мы ожидали. Может, просто увидели, сколько нас: весь вокзал был заполнен.

Шарапов: Когда часть народа уехала, я стал свидетелем удивительной картины: вся платформа усыпана программками на матч. Триумф ожидался исторический, ленинградцы покупали их не по одному экземпляру, а на вокзале в сердцах выбросили.

Дюрер: Настроение, конечно, было абсолютно испорченное. Приехав в Ленинград, я купил экземпляров двадцать газеты «Футбол-хоккей», тут же их разорвал и отправил в урну. Так обидно было! О чемпионстве мы еще не думали. А вот Садырин тогда сказал: «Не взяли кубок — возьмем золото». Так в итоге и получилось.




(Записал Алексей АНТИПОВ)

Продолжение следует!